Полный текст интервью с Марией Дмитриевной также доступен на сайте спецпроекта “Вверх” в фокусе.
Быть человеком — это делать над собой моральное усилие. Это о понимании того, что рядом такой же человек, как и ты.
Я придерживаюсь принципа, что людей надо называть так, как они тебе представились. У меня эта привычка пошла с университета, где до определенного момента, а точнее — до выпуска, все общались между собой прозвищами: никто просто не знал, как кого зовут. Поэтому когда я представляюсь своим ученикам Марией Дмитриевной или кому-то из своих новых знакомых Марией, мне бы хотелось, чтобы меня называли именно так. Поддерживается это очень просто. Когда ко мне обращаются просто по имени и задают вопрос — сначала я корректирую вопрос, а только затем отвечаю.
Я знаю, что многих преподавателей в «Вверхе» называют на “ты”. Мне же, например, хочется с учениками говорить на “вы”. Я помню, что в школе в моих старших классах меня очень подняло в своих собственных глазах то, что некоторые учителя нас начали называть на “вы”, как настоящих студентов. Это было очень круто. Поэтому я стараюсь и здесь к студентам быть на “вы”. У меня не сразу это получилось, и в прошлом году тоже не очень получалось, но я стараюсь придерживаться этой линии. Иногда, конечно, скачу с “ты” на “вы”, но стараюсь себя одергивать.
Если хотя бы один студент из моих объяснений что-то новое для себя откроет и что-то поймет — это уже для меня победа. Как было в «Списке Шиндлера», когда ему вылили кольцо и там была надпись: «Спасаешь одного человека — спасаешь вселенную», что-то в этом роде. Можно сказать, что вся моя жизнь про это.
Я закончила РГГУ. Поступила туда с абсолютно четким намерением стать преподавателем, а до этого училась в лицее, который был при РГГУ. Спустя некоторое время после окончания университета я туда вернулась, чтобы продолжить писать кандидатскую диссертацию по литературе. Моя тема — фотография в лирике. Так получилось, что еще во время учебы я начала ходить на один семинар, где исследовалось вообще все визуальное в литературе. Это была какая-то совершенно новая сфера, недоисследованная, мало кому знакомая и мне интересная.
Почему я хотела стать преподавателем? На это есть две причины. Во-первых, у меня не было особого выбора. Моя мама — учитель математики и физики. А почему выбрала литературу? У нас в школе была совершенно замечательный преподаватель по русскому языку и литературе. Она, несмотря на всё сопротивление, которое у меня вызывала любая литературная деятельность, сильно меня вдохновляла. А затем оказалось, что литература — это моё. И в какой-то момент я поняла, что хочу быть не просто преподавателем, а именно как она.
Недавно фейсбук мне напомнил, что сейчас начался четвертый год, как я преподаю в «Вверхе».
Про преподавание
В прошлом году мне бывало очень сложно. Часто я возвращалась от «Вверха» к метро с мыслями, что сегодня я сделала что-то не так, не тому учила, ученики меня не поняли, и вообще — зачем всё это, может, надо куда-то уходить. А затем уже другие размышления приводили меня к тому, что один плохой день не означает плохого учебного года. Тем более, что преподавание я еще до выпуска из школы определила как свое призвание. Значит, надо продолжать в любом случае. Другое дело, что я не всегда верила, что буду преподавать литературу, русский — да, а вот литература давалась мне в учебе довольно сложно, поэтому когда я в первый год сюда пришла и мне дали именно литературу — это был большой челлендж.
Когда я пришла в «Вверх», у меня не было опыта преподавания в группе. Так получилось, что «Вверх» оказался для меня идеальным вариантом: уже взрослые студенты, которые сами приходят и хотят учиться.
“
Разочарования бывают. В себе, но не в других.
Самое большое отличие «Вверха» от других мест — сюда не приходят просто так, сюда никого не загоняют. Здесь есть возможность остаться на второй год без какого-либо ущерба, наоборот, кому-то это даже идет на пользу. Здесь мне как преподавателю не нужно придерживаться строгой программы и структуры, и в любой момент на уроке литературы я могу обратиться к абсолютно любому тексту, к которому мне хочется сейчас обратиться. Честно говоря, я совсем не представляю, как бы я в обычной школе классу из 20−30 человек, десятилетним пятиклассникам, объясняла, что в словах на -мя пишется суффикс -ен-, потому что в старославянском была другая буква, и сейчас она вот так трансформировалась.
Первого урока я не помню. Помню такой момент: один из преподавателей поссорился со студентом и отказался от ведения литературы в группе — и там я и пригодилась. Помню, что мне было важно поладить именно с этим учеником, произвести на него нужное впечатление. Хотя мы тоже в самом начале ругались, я сильно кипятилась, что было совсем на меня не похоже, в итоге мы нашли общий язык.
Чему учиться у студентов
В «Вверхе» я научилась терпению. В какой-то момент я испугалась, что забуду, каково это быть 14—15 летней. Чему я здесь тоже учусь — не забывать, чем ты движим в подростковом возрасте, в каком положении наши студенты. Да я и не считаю себя взрослым человеком.
Трудности на уроках литературы в «Вверхе»
Студентам кажется, что они не умеют читать, или читают что-то не то, или они думают, что их проблемы с письмом — это следствие каких-то диагнозов и других проблем.
Меня недавно спросили студенты, нормально ли, что я когда читаю, могу перескакивать с диалога на диалог, даже если между ними есть какой-то другой текст. Но я тоже так делаю, это нормально. А ребятам кажется, что это что-то ненормальное и необычное.
Иногда студенты говорят: я не умею писать, не могу подобрать правильные слова, не могу структурировать текст. Хотя это тоже обычное дело. Они слишком много вины на себя берут за свое незнание.
Иногда важно помнить, с какими ребятами мы работаем, а иногда — совершенно нет. И чаще во время процесса обучения все-таки нет. Каждый год я вижу, как ребята меняются и растут.
Мне придает смыслы ощущение, что я нахожусь на своем месте. С преподаванием самое сложное — это понять: как твоя работа на какого-то влияет? Когда то, что ты делаешь, отзовется в другом? Как и когда поможет другому? Я просто надеюсь и верю, что сейчас в этом есть смысл, а иначе я не смогу делать то, что делаю.
Про смыслы. Остановка — это смерть. Даже если ничего не добиваться, стимулировать голову необходимо. И если я каким-то образом могу человеку помочь, то мне нужно это сделать.
Я расту живым человеком. Это когда ты понимаешь, что тебе можно всё, и ты понимаешь величину ответственности, которую несёшь за свои действия. А с другой стороны — пытаюсь постичь то, что в моем любимом произведении названо «невыносимой легкостью бытия», и она иногда даже может настигать.
Если бы я могла поменять что-то в мире, я бы ничего не меняла. Потому что мир разный, и он таким должен быть. Вокруг меня много людей, которые не придерживаются моей точки зрения, как и я не придерживаюсь их точки зрения. И, на самом деле, никто не должен быть в абсолютном согласии друг с другом. Иначе это энтропия и уравнивание температур по разным сторонам — а значит остановка, и двигаться никуда невозможно.
Если бы в себе могла поменять что-то, тоже не стала бы ничего менять. Я живой человек, раз так получилось, значит, так должно было получиться. В каждом событии есть потенция будущего. И я сейчас такая, какой меня сделали события прошлого, и если я захочу что-то в себе поменять, то у меня это не получится, потому что я такая, какая есть.
Про блудного сына и Достоевского
Я не знаю человека, который может про себя сказать «я хороший человек». В литературе можно таких найти таких героев, например, князь Мышкин. А в жизни — это звучит странно. Что-то вроде: вот возьми моего друга на работу, он хороший человек. И что?
В свое время очень многое про «хорошего человека» пришло ко мне от Достоевского и из истории о блудном сыне. Например, я долго не знала, что когда блудный сын возвращается, отец закатывает пиршество по этому поводу. При этом другой сын, который оставался всё это время с отцом, задает ему вопрос: «Отец, как же так? Я всё время был с тобой и тебе помогал, ничего из твоего наследия не промотал, а пиршество ты устраиваешь ради того, кто ушел?» На что отец отвечает: «Оставаясь здесь рядом со мной, ты так ничего и не понял, а другой сын сделал свой сознательный выбор, причем дважды». Раскаявшийся грешник лучше любого святоши — это об этом.
Помыслить — это то же самое, что совершить действие. В свое время я много записывала, наблюдала и вела дневники. Замечая за собой, как я прихожу от одной мысли до другой, восстанавливая цепочку. Я думаю, мне это очень помогло научиться мыслить. Еще это очень помогает в написании статей.
Про странность, цвет и заблуждения
Не знаю, можно ли зачесть это за странность, но у меня постоянно студенты допытываются: «Мария Дмитриевна, вы гот? Вы гот?» На это я отвечаю, что мне несложно ответить на этот вопрос, но зачем тебе нужен ответ, как от этого изменятся наши занятия и стану ли я другим преподавателем от этого?
Одно дело цвет, в который мне комфортно одеваться. Это практично, выглядит стильно и удобно. Вообще, мне проще назвать цвета, которые я не люблю. Мне очень не нравится синий цвет.
Несколько заблуждений людей обо мне: что я очень злая, грустная или очень строгая.
Работа здесь требует очень большой эмоциональности и большого остроумия, и у меня получается это совмещать в каких-то резких высказываниях и запретах, может, поэтому ребятам кажется, что я строгий учитель.
На человека больше всего может повлиять другой человек. Вообще, любая чужая жизнь может повлиять на тебя, если это другая жизнь. Истина рождается в диалоге, и никак иначе.
Про три любимые книги
1) У Милана Кундеры я могла бы выбрать два произведения, но назову одно — «Невыносимая легкость бытия».
2) Достоевский «Идиот».
3) «Гарри Поттер». Я фанат с первой и до последней книги, до сегодняшнего дня. У меня даже татуировка есть про это. На ней волшебная палочка и одно заклинание, которым пользуются, когда хотят превратить страшное в смешное. Мне очень близка идея о том, что невозможно навредить человеку, если он полон любви. А своей любовью он защищает всех, кто его окружает. Один из любимых персонажей — Полумна Лавгуд, а кое-то время любимым персонажем был профессор Снегг. Я абсолютно точно знаю, на каком факультете бы училась, — это Гриффиндор, и я с гордостью ношу признаки своего факультета.
Про любовь
Любовь есть везде. Я думаю, что кто-то не любит, потому что ее боится. Почему Волан-де-Морт боялся прикасаться к Гарри? Это слабость, это значит стать уязвимым. Почему Снегг никогда не говорил, что до сих пор любит Лили Поттер? Потому что не хотел стать уязвимым, а это на самом деле лучшее, что в нем есть. Самое лучшее, что в принципе может быть в любом человеке, — это впустить любовь и стать уязвимым. И понять, что на самом деле любовь делает тебя совершенно неуязвимым и непобедимым.
